Шейрон улыбнулась и шагнула в комнату. Вдруг она сделала резкое отталкивающее движение и остановилась.
Доктор схватил меня за руку и подтолкнул к ней.
— Она наткнулась на кого-то в темноте, — шепнул он. — Вы будете этим человеком.
Я стоял напротив девушки. Ее грудь коснулась меня.
— Мэт? — спросила она вдруг.
Я решил, что мое вмешательство прервало эксперимент, но Шейрон смотрела сквозь меня невидящим взглядом. Я взглянул на доктора. Тот сделал мне знак не двигаться и помалкивать.
— Видите, что я нашла, Мэт. — Шейрон протянула мне нож и засмеялась. — Не видите, здесь темно, да?
Я не двигался. Она взяла мою руку и положила ее на рукоять ножа. Взяв его, я смотрел на доктора. Он знаком велел мне отойти.
— Мэт, — повторила Шейрон, пытаясь найти меня в темноте. Я отошел еще дальше.
Все внимательно наблюдали за происходящим. Она сделала шаг к кровати, остановилась и позвала еще раз:
— Мэт!
Прислушавшись, она обиженно скривила губы, наклонилась и растянулась на кровати животом вниз. Какое-то время Шейрон не двигалась, потом приподнялась, опершись на руки, перебралась на середину кровати, положила голову на подушку и, закрыв глаза, вытянула ноги.
Доктор Квиглей повернулся к Вину:
— Вот и все, лейтенант. Эксперимент окончен. У вас есть вопросы?
— Вы подставили Рудовски. Откуда вы знаете, что здесь кто-то был той ночью?
— Она явно наткнулась на кого-то в темноте, — объяснил психиатр. — Необходимо было поставить ей препятствие для продолжения сеанса. В этом состоянии девушка не могла выдумать другую ситуацию, а делала и говорила то же, что и прошлой ночью.
— Так вы хотите сказать, что она встретилась здесь с Рудовски?
— Нет, конечно. Но искала, видимо, его. И сразу отдала то, что было в руках, наткнувшись на кого-то в темноте.
— Но мы не знаем, взял ли тот тип нож у нее из рук, как это сделал Руд. Он пустил нам пыль в глаза, потому что из кожи вон лезет, чтобы доказать невиновность этой девицы, — сказал Вин и перевел дух.
— Ему это удалось, — улыбнулся доктор. — Если бы некто «икс» вел себя по-другому, девушка сразу бы отреагировала, но она действовала без малейшего колебания. Незнакомец взял у нее оружие и отошел в темноту. И он молчал.
Вин обрушился на меня, не в состоянии возразить доктору:
— Какого черта вы здесь вообще делаете, Руд?
Я ответил миролюбиво:
— Я только хотел взглянуть на плоды моей идеи.
— Вашей? — он буквально сверлил меня взглядом.
— Моей, моей. Я поделился ею с мистером Фуле после беседы с доктором Квиглеем… И мы решили, что инициатива поначалу будет исходить от мистера Фуле. Но теперь уже все позади. Невиновность Шейрон доказана.
Вены вздулись на шее Вина. Я продолжал, не давая ему возможности разразиться бранью:
— Самое главное — эксперимент удался, лейтенант. И у меня есть кое-какие соображения по этому поводу. Послушать хотите?
Противоречивые желания раздирали его: первое и самое искреннее — немедленно оторвать мне голову. Второе — узнать, что я еще разнюхал, потому что он понимал, что идти в суд ему, по сути дела, не с чем.
— Мы побеседуем позже, — прохрипел он и повернулся к адвокату, — Похоже, ваша взяла, мэтр. Я позвоню в окружную прокуратуру — для освобождения мисс Мэнорс необходимо уладить формальности.
— Вас не затруднит сделать это немедленно? — Адвокат сделал приглашающий жест. — В доме есть телефон.
Повернувшись, Вин быстро пошел по лестнице. Доктор склонился над девушкой и медленно и внятно произнес:
— Шейрон, вы слышите меня?
— Да, — еле слышно произнесла она.
— Вы проснетесь при счете «три». Вы поняли меня?
— Да, — повторила Шейрон.
Квиглей медленно считал:
— …три. — Ее глаза открылись.
Она выпрямилась и, сидя на кровати, рассматривала окружающих.
Вдруг девушка сообразила, что сидит совершенно обнаженная под пристальными взглядами четырех мужчин. Схватив подушку, она прижала ее к себе.
— Вы что? Собрались на сеанс стриптиза? — спросила она возмущенно.
— Не могли бы вы, мистер Фуле, принести одежду мисс Мэнорс? Она в кабинете.
Мэтр бегом кинулся вниз. Хэнк Картер, наконец, сообразив что к чему, тоже исчез.
— Вот и все, Шейрон, — сказал доктор ласково, — Сеанс прошел удачно. Лейтенант Вин звонит окружному прокурору, чтобы уладить формальности вашего освобождения.
Слезы блеснули в ее глазах. Ничуть не стесняясь своей наготы, она вскочила с кровати и повисла у меня на шее.
— О, Мэт! Как я могу отблагодарить вас?!
Я знал средство, но при докторе не хотел распространяться на эту тему.
Глава 24
Чтобы дать Шейрон возможность одеться, мы спустились вниз.
— Мы, кажется, закончили здесь. Вы едете, мистер Фуле? — сказал Квиглей, который привез адвоката на своей машине.
Убрав свой «форд» с дороги, я дал возможность вырулить «кадиллаку» доктора. Когда я вернулся в дом, Шейрон уже была полностью одета.
— Мне нужно вернуться в тюрьму, Мэт, так сказал лейтенант. — Она улыбалась, — Но через несколько часов меня освободят.
— Я знаю.
Открыв дверь, Вин обратился к одному из полицейских:
— Можете отвезти мисс Мэнорс. И повежливее там, черт вас возьми!
Шейрон повез Хэнк Картер.
Вин пригласил меня в гостиную, сел на диван и закурил. Взгляд его задержался на этикетках бутылок в баре.
Я встал:
— Не желаете стаканчик?
— На работе не пью, — ответил он сухо, — Выкладывайте, что там у вас за новости.
— Скорее, это вопрос о методе, чем о доказательствах, — начал я, — Вы знаете, что мы не поднимали шум об использовании наркотиков на вечере миссис Вайтер?
— Знаю.
— И все же мы продолжали раскручивать дело и сегодня взяли поставщика.
— Поздравляю, — лейтенант кисло улыбнулся, — но какое отношение это имеет к убийству?
— Никакого, если не считать, что, беседуя со свидетелями, я интересовался обстоятельствами, имеющими отношение к убийству. Мне казалось, что это будет полезным.
— Понятно, совали свой нос в чужие дела.
Не обращая внимания на его колкости, я продолжал:
— Кроме Шейрон только трое могли убить Изабель: Говард Фарелл, Росс Вайтер и Джо Греко. Больше на этаже никого не было. Согласны?
Он насупился:
— Это я уже слышал.
— Так вот, всем троим я ясно дал понять, что веду расследование независимо от вас. И это дало кое-какие результаты. Глофф и Эдвардс предприняли попытку убрать меня.
— Кто?
Он еще не видел телеграмму из Чикаго, я вспомнил.
— На ваш запрос из Чикаго прислали данные о тех парнях. Профессиональные убийцы, работают по найму. А в пользу моих доводов: кого-то я сильно тронул — говорит срочность, с какой они прибыли.
— Ну что ж, логично пока, но ничего не дает.
— Улика, как я уже говорил, скорее формальная. Вы представляете, сколько стоит услуга таких исполнителей?
— Недешево, полагаю.
— Я сейчас объясню свои доводы по порядку, — сказал я. — Профессионалы типа Глоффа и Эдвардса берут за работу большие деньги, причем наличными. Часть — авансом, остальное — после выполнения заказа. Короче говоря, человек, нанявший их, имеет возможность заплатить.
— Но все трое при деньгах, верно?
— Тот, кому я с удовольствием пришил бы убийство, промотал свои сбережения, и не только свои. Речь идет о Говарде Фарелле. Он должен три тысячи Изабель, также он задолжал Шейрон и наверняка всем или многим из этой компании. У него не хватило бы средств нанять даже мальчишку, чтобы бросить в меня камень, не говоря о профессионалах.
Вин проявил сообразительность:
— В таком случае, если Фарелл пуст, значит, подозрения падают на мистера Греко и Вайтера. Не далеко ли вы зашли в своих рассуждениях, Руд?
— Оба имеют одинаковые мотивы, — продолжал я, — оба любили Изабель. Вайтер стремился вернуть ее, а Джо Греко — завоевать. Никто из них не подозревал, что происходит на вечерах миссис Вайтер. Оба одновременно узнали об этом. Чтобы почувствовать себя оскорбленным в лучших чувствах, вполне достаточно.
— Кто же именно? Или вы не знаете?
— Я знаю. Но необходимы доказательства, а их пока нет!
— Вот именно! — лейтенант прищелкнул пальцами. — А пока их нет, всем вашим рассуждениям грош цена. Не затруднит ли вас сообщить, где вы собираетесь добывать эти самые доказательства?
— У самого преступника, — ответил я, — Он попытался убрать меня один раз, попробует сделать это еще раз.
— Руд, что вы задумали? — Вин подался вперед. — Он может не промахнуться во второй раз.
— До стрельбы, думаю, не дойдет. Все будет несколько иначе. Мы узнаем об этом, во всяком случае.
У лейтенанта был вид крайне заинтересованного мальчика.